Осенним днем 1931 г., а точнее 8 октября, в приемном покое роддома на Землянке не находил себе места худой, бледный молодой человек с тонким профилем и взъерошенными черными волосами. Вечером к нему подошел врач и подбодрил:

«Не волнуйтесь, товарищ Ляндрес, все идет нормально».

Отец будущего писателя Семен Александрович Ляндрес работал заместителем главного редактора Николая Бухарина в газете «Известия», и часто оставался в редакции до рассвета. Его жена Галина Николаевна Ноздрина была директором школы, там же преподавала историю. Как только молодые родители принесли новорожденного домой, и отлучились по делам, бабушка будущего писателя поспешила в храм, где батюшка окрестил младенца и дал ему имя Степан.

Узнав о крестинах, родители — атеисты пришли в ужас, немедленно пошли в ЗАГС и зарегистрировали сына под именем Юлиан – в честь императора Юлиана Богоотступника. Несмотря на столь радикальную меру, Юлиан свое первое имя не забыл и дал главному герою нескольких (во многом автобиографических) повестей фамилию Степанов.

Семен Ляндрес с Николаем Бухариным не только работал, но и дружил. Вместе сидели по ночам в редакции над выпусками газеты, выбирались с семьями на отдых, на охоту.

«Николай Иванович, — вспоминает мама Юлиана Семенова, — был очень скромен, его всегдашний вид — кожанка, сапоги, кепчонка. Несколько раз Николай Иванович заезжал в гости в нашу коммунальную квартиру в Спасоналивковском переулке. Рисовал он замечательно, и однажды подарил свою картину, которую мы повесили в столовой. Бухарин очень любил охоту, природу. Видно, эту любовь ему привил его отец».

Семена Ляндреса вспоминает его племянница Галина Тарасова.

«И в «Известиях», и позднее в газете «Гудок», и в издательстве «Иностранная литература», и в Московском университете его все любили. Он очень хорошо разговаривал с людьми. Все его богатство состояло из маленькой спортивной машины «Форд» (подарок наркома Орджоникидзе за блестящую подготовку выставки «Наши достижения). И книг, которые он собирал всю жизнь, и любовь к ним привил сыну».

Однажды, субботней ночью, в редакцию «Известий» позвонил Сталин и попросил Бухарина к телефону. Тот уже ушел домой, поэтому ответил Семен Ляндрес. Сталин хотел внести изменения в выпускаемый номер газеты и вызвал его к себе на дачу. На следующее утро с радостно бьющимся сердцем Семен Александрович посадил сына в машину и сказал:

«Мы едем к товарищу Сталину», — и счастливо улыбаясь, полетел по еще пустой трассе.

На даче, оставив сына возле рослых охранников, пошел к «творцу всех наших побед». Сталин работал в саду, вскапывал землю. Гостя, тогда еще 29-летнего молодого человека, встретил по-дружески, высказал свои замечания по работе газеты, велел не бояться статей с нелицеприятной критикой. Дал указание не понижать, в связи с возросшей популярностью и увеличением тиража газеты ее стоимость, как предлагал Бухарин, а наоборот – повысить. Затем неожиданно спросил у гостя, есть ли у него дети.

— Есть сын Юлька.

— Трудно содержать ребенка?

— Нет, товарищ Сталин, не трудно.

Узнав, что ребенок сидит один возле машины, Сталин велел его привести, легко поднял, посадил на колени, погладил по голове и, кивнув на газету, сказал:

— Этот номер «Известий» возьмите с собой. Тут есть ряд замечаний. Может быть, пригодятся Бухарину и Радеку. Счастливой дороги.

В 1936 г., во время судебного процесса Каменева и Зиновьева, Бухарин с Семеном Ляндресом был на Памире. Узнав о приговоре, Николай Иванович отправил Сталину телеграмму с просьбой не приводить его в исполнение (невиданный в те годы мужественный поступок). Когда вскоре в «Известиях» напечатали сообщение об их расстреле, лицо Бухарина сделалось желтым, измученным, он лег на землю, взял свечку, зажал ее в руках, сложил их на щуплой груди и, посмотрев на Ляндреса, усмехнулся:

— Семен, я похож на покойника?

Вскоре Бухарина вывели из Политбюро, Ягода по указанию Сталина установил за ним слежку, а потом посадил под домашний арест на даче, где Ляндрес с женой его навещали. Через несколько месяцев он был брошен в тюрьму и расстрелян.

Работу в «Известиях» Семен Ляндрес потерял, из партии его выгнали. Также поступили и с его женой. Его брата Илью, работника НКВД, арестовали. Семен Александрович с маленьким сыном каждое утро выходил на пустынную еще улицу и шел по притихшей Москве в гараж мыть машины – это была его новая работа. И наступало утро, и вставало солнце, и было лето 1937-го года. Обо всем этом позднее Семен Ляндрес рассказал в книге «Ненаписанные романы». Все решилось, пишет он, на авиапараде в Тушине. Сталин сидел в правительственной трибуне с Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым, Микояном и Ежовым. Бухарин приехал с Семеном Ляндресом, на трибуну не пошел, остался на аэродромном поле.

Тогда-то к ним подошел Илья, отвечавший в этот день за порядок на транспорте. Наблюдая в бинокль за самолетами, Николай Иванович случайно увидел, что «усатый» неотрывно рассматривает его в бинокль и, не оборачиваясь к Ляндресу, попросил его отойти. Сначала забрали Бухарина, затем Илью, который был осужден. Партию арестантов, куда входил Илья, выгрузили на 30-градусный мороз в поле, швырнули им брезент, несколько рваных простыней и, залив ледяной водой, крикнули: «Обустраивайтесь»! После расстрела Ежова в 1938 г. Ландрес бомбардировал все возможные инстанции письмами о невиновности брата. И того в сороковом выпустили. Берия, нарабатывая имя «борца за справедливость», реабилитировал несколько тысяч заключенных. Илья попал в число этих счастливчиков. В лагерях еще оставались миллионы заключенных.

Из воспоминаний Г.Н.Ноздриной (матери Юлиана).

«Это случилось 29 апреля 1952 г. В институте у Юлиана устраивали первомайский вечер. Он предупредил, что придет домой поздно. Около 12 часов ночи раздался звонок в дверь. Я подумала, что это вернулся сын, и спокойно открыла дверь. На пороге стояли незнакомые люди в штатском. Не представляясь, они вошли и сказали, что нужно проверить документы всех проживающих в квартире в связи с тем, что наши окна выходят на правительственную трассу. Я вынесла два паспорта – мой и Юлиана. А где паспорт вашего мужа? Муж ночует сегодня у своей мамы, — ответила я. Давайте ее адрес. Затем они вышли, запретив мне подходить к телефону и входить в комнату сына. Тут я услышала, как они стали что-то выносить из его комнаты. Догадалась, что это могут быть немецкие журналы, привезенные мужем из Германии после победы в 1945 г. В голове мелькнуло: «Да это же криминал».

Около четырех утра снова звонок в дверь. На пороге — сын с теми же незнакомцами. Не успели мы опомниться, как из кармана сына достают стартовый пистолет, который ему одолжил заведующий военной кафедрой. В 6 часов утра мне объявили: «Ваш муж арестован». Все фотографии из альбома (с Орджоникидзе, Ворошиловым, Константином Симоновым) увезли, кабинет мужа опечатали. Позже мы узнали, что Семена забрали по двум статьям 58.10 – 58.11 – участие в контрреволюционной организации. Мня вызвали в райком партии и заставляли в письменной форме отречься от мужа. Я ответила:

«Ни за что, он честный человек».

«Тогда вон из партии и из директорства».

И отправили учителем в школу рабочей молодежи. А в нашу квартиру поселили инвалида-пьяницу с женой».

11.8.1952. Генеральному прокурору СССР тов. Софронову. Жалоба. 29 апреля 1952 г. органами МГБ СССР был арестован мой отец Ляндрес Семен Александрович. 4 июня 1952 г. решением Особого совещания он был по ст. 58 п.п. 10 и 11 осужден на 8 лет тюремного заключения (в Александровской тюрьме). 6 августа я получил письмо из пересыльной тюрьмы Ярославля, написанное чужой рукой. Письмо было от отца. Я выехал в Ярославль и там получил свидание. Моего отца вынесли на руках двое заключенных в сопровождении медсестры. Его разбил паралич, сидеть он не может, ходить тем более. На спине сплошные волдыри, чтобы его перенести с места на место, его тащат под руки. И вот этого, тяжело больного человека после вынесения приговора направляют в Александровскую тюрьму. В арестантском вагоне (теплушке) его сначала везут в Александровск, оттуда в Ярославль, затем в Кострому, Вологду, Киров и, наконец, снова в Ярославль. В Вологде и Костроме отец лежал четверо суток на каменном полу и не имел никакой еды, кроме куска черного хлеба. Очень прошу Вас как можно скорее разобрать дело моего отца и до разбора его дела, дать указание о переводе его в Ярославскую больницу.

31 декабря 1952 г. Гр-ну Ляндресу Ю.С. Сообщаю, что ваша повторная жалоба по делу вашего отца Ляндреса С.А. была рассмотрена Генеральным прокурором СССР т. Софроновым, который не нашел оснований к отмене или изменению решения по делу. Помощник Военного прокурора Войск МГБ СССР полковник юстиции Новиков».

«СССР, Министерство государственной безопасности, Бутырская тюрьма МВД СССР. 20 апреля 1954 г. Справка №58. Выдана гражданину Ляндресу Семену Александровичу, 1907 года рождения, национальность – еврей, уроженцу Минской области, д. Боровино, в том, что он с 30 апреля 1952 года содержался в тюрьме, освобожден за прекращением дела и следует к месту жительства».

Как только отец вернулся домой, Юлиан позвонил Е.М.Примакову. Тот сразу же приехал и был первым, кто его увидел. Узнать отца было невозможно. В 47 лет он превратился в глубокого старика с отбитыми на допросах почками и печенью, весом в 50 кг, не человек, а мощи… С трудом, шаркающей походкой, он дошел до кровати, лег и попросил телефонный аппарат, «надо срочно позвонить в обком, доложиться».

Из дневника Юлиана Семенова.

«Я всегда вспоминал деда и прадеда, читая Бориса Слуцкого – отвоевавшего, тяжело раненого, отсидевшего и писавшего горько и талантливо.

Евреи хлеба не сеют,

Евреи в лавках торгуют,

Евреи раньше лысеют,

Евреи больше воруют.

Евреи люди лихие,

Они солдаты плохие:

Иван воюет в окопе,

Абрам торгует в райкопе.

Я все это слышал с детства,

Скоро совсем постарею,

Но все никуда не деться,

От крика: «Евреи, евреи».

Не торговавши ни разу,

Ни воровавши ни разу,

Ношу в себе, как заразу,

Проклятую эту расу.

Пуля меня миновала,

Чтоб говорилось нелживо:

«Евреев не убивало!

Все воротились живы!»

Из воспоминаний академика Е.М.Примакова. «О том, что Юлиан Семенов – выдающийся писатель, создатель жанра политического детектива у нас в стране, говорят его книги, переведенные на многие языки и прочитанные миллионами людей, сценарии кинофильмов, которые просмотрели миллионы кино — и телезрителей в десятках стран мира.

Достаточно назвать только сериал «Семнадцать мгновений весны», повторяемый по телевидению из года в год. Но не только литературный талант сделал Юлиана Семенова знаменитым автором. Он был широко образованным человеком. Если бы Юлиан Семенов не был писателем, он мог бы стать и выдающимся дипломатом, и разведчиком, и политическим деятелем.

Еще одна черта, отличающая Юлиана Семенова, — это отсутствие конъюнктурного подлаживания под события, это неизменная принципиальность в оценке происходящего. Я был дружен с Юлианом Ландресом (Семеновым) еще со студенческих времен. И никогда не забуду, как он смело, пренебрегая угрозами, требованиями прекратить писать во все «инстанции» боролся за освобождение своего отца, арестованного по политическому обвинению в начале 1950-х годов. Он поплатился – такие уж были времена – за это исключением с пятого курса института. Потом справедливость восторжествовала, и Юлиан окончил Московский институт востоковедения.

Много дней мы провели вместе с моим другом в разговорах о настоящем и будущем нашей страны. Он хорошо видел теневые стороны тогдашней жизни, но никогда не замыкался в них, оставался настоящим патриотом. Эта любовь к своей стране, к людям, отдающим свои силы и знания ради ее благополучия, прошла через все его книги».

Семен Ландрес умер в июне 1968 г.

Юлиан Семенов скончался 15 сентября 1993 г. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Б.Дивинский