19 октября 1994 года. Среда. Девять часов утра. Будничный день, у каждого заполнен своими делами. Кто-то спешит на работу, кто-то на встречу, кто-то возвращается домой… Жизнь…

Но в этот день была перечеркнута жизнь двадцати двух человек. Это случилось в Тель-Авиве, в сердце страны и в сердце города без перерыва. Трагедия автобуса №5.

Короткая история и предыстория утреннего рейса:

«Террористический акт, совершённый 19 октября 1994 года в Тель-Авиве, когда смертник взорвал вместе с собой автобус № 5 компании «Дан», следовавший по улице Дизенгоф. В результате взрыва погибли 22 человека, было ранено 50.

На тот момент этот теракт стал крупнейшим в истории Израиля, а также первым крупным терактом в Тель-Авиве. Ответственность на себя взяла организация ХАМАС, а об организации лично заявил Яхйя Аяш, глава боевого крыла Хамас. Один из инициаторов использования террористов-смертников, известный под псевдонимом «инженер».

Яхйя Аяш готовил серию терактов в знак протеста против подписания мирного договора между Израилем и Иорданией. Его предыдущая террористическая атака на автобусной остановке в Хадере унесла жизни шести человек, что Аяш посчитал провалом: тогда он использовал пероксид ацетона в качестве взрывчатки. Для следующей атаки он собрал бомбу на основе противопехотной мины египетского производства мощностью 20 кг тротила, начинённую гвоздями и винтами^[3]. Тротил попал в руки Аяша благодаря стараниям подпольных преступных группировок Израиля и ХАМАСа, который сумел с ними договориться. По некоторым оценкам, эта бомба считалась одной из лучших, когда-либо сделанных Аяшем.

Добровольцем для осуществления взрыва стал Салех Абдель Рахим аль-Суви, который вступил в ХАМАС после гибели старшего брата Хасина в 1989 году в стычке с израильскими войсками. Аль-Суви был объявлен в розыск израильскими спецслужбами, но при этом не был целью номер один в их списке^]. За день до теракта аль-Суви записал обращение на кассету, в котором заявил, что с гордостью примет смерть и попадёт в рай^].

На автобусную остановку аль-Суви попал благодаря водителю автомобиля Муатабу Мукади, входившему в Самарийский батальон, лично подчинявшийся Аяшу. Аль-Суви занял место в левой части автобуса и положил бомбу, спрятанную в коричневую сумку, к себе в ноги. Сумку ему лично передавал Яхйя Аяш.

В 9:00 утра автобус находился в 100 метрах к северу от площади Дизенгоф, и в этот момент сработало взрывное устройство. В результате взрыва погибли 22 человека: 21 гражданин Израиля и один гражданин Нидерландов. Взрыв был такой мощности, что кузов слетел с шасси, а весь пластик оплавился. Фрагменты тел разлетелись на большое расстояние и даже прилетели к близлежащим ресторанам.

После теракта на месте взрыва собралась разгневанная толпа, которая выкрикивала угрозы и призывы к расправе над арабами. Полиции пришлось арестовать множество арабов, чтобы спасти их от линчевания.

Этот теракт стал крупнейшим на тот момент в истории Израиля, хотя в дальнейшем имели место теракты с числом жертв, значительно превосходившим число жертв взрыва на улице Дизенгофа. Премьер-министр Израиля Ицхак Рабин, который был с визитом в Великобритании, немедленно вернулся на родину. Фотографии разрушенного автобуса и имя Аяша фигурировали в новостных сводках всех мировых изданий.

Полиция быстро установила личность смертника благодаря образцу ДНК. На следующий день, когда семья аль-Суви отмечала совершённый акт «мученичества», в дом аль-Суви ворвалась полиция и потребовала от родственников в течение часа его покинуть. После этого дом был взорван.»

Так описана эта трагедия в Википедии. Стоит добавить, что «инженера» смогли уничтожить спустя два года. Тридцатилетний Аяш был убит в секторе Газа с помощью заминированного сотового телефона, переданного ему человеком, которому он доверял. На его похороны пришло более ста тысяч человек. Ясир Арафат назвал Аяша «мучеником».

Жертвами теракта в автобусе №5 стали 22 человека. Самой молодой из них было только двадцать лет. Самому пожилому — восемьдесят три. Террор не щадит никого…

• Хавив Тишби (57, Тель-Авив)
• Моше Гардингер (83, Тель-Авив)
• Пнина (Паула) Рапапорт (75, Тель-Авив)
• Галит Розен (23, Холон)
• Циппора Ариэль (66, Тель-Авив)
• Давид Лида (71, Тель-Авив)
• Пуа Ядгар (56, Гиватаим)
• Далья Ашкенази (62, Тель-Авив)
• Эстер Шарон (21, Лод)
• Офра Бен-Наим (33, Лод)
• Тамар Карлибах-Сапир (24, мошав Масуот-Ицхак)
• Шира Мероз-Кот (20, кибуц Бейт-ха-Шита)
• Мирьям Адаф (54, Сдерот)
• Анат Розен (20, Раанана)
• Салах Овадья (52, Холон)
• Элияху Вассерман (66, Бат-Ям)
• Александра Шапирштейн (55, Бат-Ям)
• Пьер Атлас (56, Кирьят-Оно)
• Алла Волков (21, Цфат / Тель-Авив)
• Айелет Лангер-Алькоби (26, кибуц Йирон)
• Кохава Битон (59, Тель-Авив)
• Риниер Юрест (Вербист) (25, Нидерланды)

А я однажды познакомилась с одной женщиной. Это случилось в самом начале нынешнего века, летом 2000, в Цфате. Эту женщину зовут Мила Розенфельд и в пятом автобусе у нее ехала младшая дочь Алла Волкова. Алле был 21 год.

Мила Розенфельд создала Музей кукол в память жертв террора, пассажиров автобуса №5, погибших от взрыва в центре Тель-Авива 19 октября 1994 года.

 

Двадцать две жизни унесло то кровавое утро, распылило их надежды, мечты, оставило сиротами их детей, навсегда поселило грусть в родительских глазах. В этом автобус спешила на работу Алла Волкова, младшая дочь Милы…Ей теперь всегда двадцать один год…

Алла любила куклы, славные резиновые куклы нашего детства, в простеньких платьях, со скромными прическами, вечно спадающими туфельками. Алла любила играть в них, относилась к каждой кукле удивительно бережно, а когда Мила с дочерями собралась репатриироваться, то сложила все свое кукольное царство в багаж. Было ей шестнадцать лет, но мама не отговаривала дочь. Ей импонировало увлечение девочки куклами.

Но дорога с дальнего Востока на Ближний, из Хабаровска – до Цфата, бесконечно длинна. На каком этапе растерялась Аллина коллекция , Мила не знает, да только не репатриировались любимые куклы в Израиль. И однажды мама сделала в подарок своей взрослой дочери фарфоровую куклу. Тогда она еще не следила за внешним сходством своих героев, просто создала что-то нарядное, воздушное и очень обрадовала дочку. Эта первая кукла в костюме мадам Помпадур положила начало созданию будущего музея.

Тогда Мила о нем еще не думала. Нужно было вести хозяйство, заботиться о будущем дочерей. Хотя, наверное, лучше о будущем не думать… Оно придет, оно неизбежно и не всегда зависит от нас, наших мыслей и чаяний… Алла подросла, отслужила в воздушных войсках ЦАХАЛа, после армии вернулась домой. Немного поработала в Цфате, поступила в педагогический колледж в Рамат-Авиве, но решила отложить начало занятий на год.

— Тебе и так тяжело, — сказала она матери, — а я немного подработаю себе на учебу». Алла переехала в Тель-Авив и устроилась на работу в бюро по трудоустройству в Дизенгоф-центре. Она собиралась снять квартиру вместе в армейским друзьями, а пока временно поселилась в студенческом общежитии, где жиле ее старшая сестра Лариса.

История не терпит сослагательного наклонения, но страдающему человеку это все равно. Он вновь и вновь повторяет: «если бы…». Обычно, Алла ездила на работу другим автобусным маршрутом, а в тот день проспала. Она вообще была типичной «совой», тяжело вставала, а «жаворонок» Лариса всегда будила ее. В этот день Лариса И Алла договорились вместе ехать в Дизенгоф-центр, но Лариса, подрабатывающая у одной старушки, задержала и не успела вернуться в общежитие. А Алла проспала. Чтобы не опоздать на работу, она села на первый подошедший к остановке автобус… им оказался автобус №5.

Мила все время думает, что было бы, если бы Лариса пришла вовремя в общежитие и Алла не спешила бы на работу. И еще Мила пытается не думать, что было бы, если бы обе сестры, как договаривались, поехали вместе на автобусе №5….Ведь в то утром в нем погибли целые семьи…

О трагедии Мила услышала по радио. Земля Цфата поплыла перед глазами. Служащие тель-авивских больниц, принявших раненых и патологоанатомического центра Абу-Кабир однозначно отвечали «С такой фамилией у нас не числится».

Телефон старшей дочери не отвечал, Алла не звонила, и страх все больше сгущался в душе матери. Окончательный приговор она услышала лишь в восемь часов вечера в передаче новостей. Просто Ларисе не хватило сил сказать маме правду в лицо.

…Золотой цфатской осенью город хоронил Аллу. На ее надгробии выбита октава фортепиано – любимого музыкального инструмента Аллы, которым она владела в совершенстве. А Мила хранит пробитые порохом удостоверение личности и военный билет дочери…

«А если Алле было суждено умереть в 21 год, говорит Мила, — то единственное что успокаивает меня – она не мучилась, не терпела издевательства, а погибла мгновенно. Правда, мысли эти – слабое утешение для матери.

Алла любила играть в куклы, и Мила создала музей ее памяти…и населила его добрыми светлыми существами. Которые, непременно понравились бы дочери. Этот музей спасает Милу, не дает ей расслабиться …

Светлая Память всем погибшим светлым октябрьским утром 2001 года…