Кирилл перебрался из Москвы в Израиль в 2012 году, с тех пор успел пожить в кибуце и отслужить в израильской армии. Он рассказал о магическом хумусе, отношении к солдатам и о колоссальных различиях между Тель-Авивом и Москвой.

Я родился и вырос в Москве, и в моей семье долгое время не только не следовали иудейским традициям, но и не говорили о том, что в роду были евреи: было не принято. Узнал я о том, что в бабушкином паспорте графа «национальность» гласила «еврейка», лет в тринадцать, но довольно долго это никак не влияло на мою жизнь. Около десяти лет назад я закончил факультет философии в Государственном университете гуманитарных наук, но с этой специальностью все понятно: найти работу «философом» сложно. Во время учебы я писал статьи, но и с ними быстро закончил: карьеру на этом построить нелегко. Я работал в рекламных отделах, занимался кофе («Даблби» открыли мои друзья, с которыми мы на этой почве и познакомились), в конце концов стал HR-специалистом в Calzedonia. Работа была достаточно удачная в финансовом плане, и в целом, уезжая, я оставлял хороший задел для карьеры: рост в Calzedonia шел быстро. На тот момент (это был год 2011-й или 2012-й) меня устраивала Москва и Россия, особенно в связи с митингами на Болотной и всей этой оживившейся политической жизнью: казалось, что еще немного — и все окончательно изменится. Надежда, разумеется, быстро пропала, а мне самому захотелось попробовать пожить где-то еще.

Тогда-то младший брат и напомнил мне о нашей бабушке. В Израиле действует много программ для молодых евреев, которые хотят познакомиться со страной и традициями или репатриироваться. Сначала я съездил на родину далеких предков как обыкновенный турист и безумно влюбился в Тель-Авив. Он был полной противоположностью Москве: маленький и жизнерадостный, — и мне захотелось вернуться. Нужно сказать, что Израиль славится своим открытым отношением к стартапам, особенно связанным с технологиями — от биохимии до безопасности, в том числе и военной. Израиль, кстати, является третьим в мире по количеству экспортируемого оружия, уступая только России и США. Для государства такого размера это большое достижение. В Тель-Авиве быстро осваивают новые инструменты и стараются их внедрить, и мне это показалось отличным шансом сделать что-то свое.

Так я приехал в Тель-Авив на пять месяцев по программе «Маса», обосновался с партнером прямо у моря в офисе у инвестора и засел за проект приложения. Если коротко, с приложением так и не сложилось, но опыт я тогда получил прекрасный: плодотворная работа с возможностью перерыва на купание в море. Вот после этой программы я задумался об алие — репатриации в Израиль — и получении израильского гражданства. Кайф Израиля в том, что это страна эмигрантов. Сюда ведь приехали все из разных уголков мира — и до сих пор едут, поэтому тут на государственном уровне организована система, помогающая стать гражданином не только по документам, но и по другим признакам: язык, знание законов и традиций, устройство быта.

В Москве я потратил на сбор документов и получение визы не больше месяца, главным оставалось подтверждение еврейской крови (до третьего колена) и собеседование с консулом, которое заняло 15 минут. Израиль оплачивает репатриантам все: билет на самолет, включая перевес (а при переезде он обычно случается) и такси до аэропорта, а в аэропорту Бен-Гурион всех новоприбывших встречают и отводят в отдельное помещение, в котором сразу же выдают удостоверение личности. Занимает процесс около часа, и, таким образом, на израильскую землю ты выходишь уже полноправным гражданином страны. Жизнь эмигранта облегченная: бесплатные ульпаны (пятимесячные курсы иврита), мастер-классы, посвященные налогообложению и традициям страны, пособия для устройства быта — страна помогает тебе освоиться. Сначала все похоже на приключение, а потом, конечно, привыкаешь.

Я отправился в кибуц учить язык и работать. Кибуц — это такой классный колхоз с человеческим лицом. Утром учишь язык, а во второй половине дня практикуешь полученные знания на работе, за которую тебя кормят, дают жилье, помогают освоиться в стране. Устроился я в кибуц Мааган-Михаэль — один из самых известных и богатых — и стал заниматься выращиванием японских карпов. Было очень круто, кроме меня там работали евреи еще из 26 стран мира: от Аргентины до Японии. Я закончил там работу и стал думать, что делать дальше. Была идея поступить в израильский университет, но для этого нужно было около полугода готовиться, а потом еще четыре учиться. Потом я задумался о прохождении военной службы.Израильская армия — ЦАХАЛ — это совершенно отдельная история. Без нее Израиль как государство никогда бы не существовал, потому что мы находимся в очень нестабильном регионе. Как я уже сказал, несмотря на то что Израиль — страна эмигрантов, все эмигранты здесь объединены — они все евреи. История современного Израиля — романтическая и героическая, еще сто лет назад на месте городов с процветающими компаниями, счастливыми молодыми жителями и комфортным жильем была пустыня, и она так бы там и осталась, если бы не современная, сильная армия, созданная в первые две недели существования Израиля. ЦАХАЛ — это армия еврейского народа, часть культуры. На собеседованиях потенциальных работников первым делом спрашивают не об образовании, а о том, в какой части служил, потому что для многих это первый серьезный опыт работы как таковой. Еще в школе можно как-то выделиться, чтобы попасть в элитное подразделение, и это потом будет играть роль в жизни человека всегда.

В 2012 году, когда я только приехал, Тель-Авив впервые обстреливали ракетами из сектора Газа: сирены, укрытия, паника, работа «железного купола». Всем сразу стало понятно, что здесь мирно и тихо только на первый взгляд, и я сам почувствовал себя не как израильтянин, а как турист: помочь своей новой родине я никак не мог, поэтому решил, что должен пойти в армию, чего бы мне это ни стоило. Еще в кибуце мне рассказывали о том, как все это работает и как проходит служба, и из всех видов войск (боевые, небоевые и вспомогательные) я выбрал десант. Просто так туда попасть было нельзя, поэтому я сдавал тесты, экзамены и проходил отбор. Я не имею права рассказывать, принимал ли я участие в каких-либо военных операциях, но в мирное время армия занимается охраной границ, поэтому за все годы службы я побывал во всех частях страны, многому научился и испытал на себе все то уважение, которое гражданские проявляют к военным. Здесь можно ходить в форме и с оружием, даже если ты в данный момент в увольнении, и поэтому многие пропускают солдата в очередях, дают скидки, уступают место в общественном транспорте, предлагают подвезти, приглашают в дом на ужин, вообще ухаживают за тобой всей страной.Такое же отношение и к солдатам-одиночкам, которые приезжают в Израиль, просто чтобы отслужить, потому что евреи считают, что это их долг, где бы они ни жили. В Израиле очень популярен лозунг «У нас нет другой страны». Эти солдаты-одиночки живут в специальных домах, и волонтеры (а волонтерство тут очень развито) помогают им поддерживать хозяйство. Например, есть «стиральная мама», ты можешь ей позвонить и сказать, что у тебя много грязной одежды, и в течение часа за ней приедут, а еще через несколько часов вернут чистой. Деньги солдатам тоже платят — не так уж и много, но и тратить их на службе особо не на что. Дедовщины в армии нет, но есть история о 90-х, когда в Израиль хлынул поток русских евреев. Они пытались установить в армии иерархию духов и дедов, но высшее руководство быстро эту нездоровую инициативу пресекло. Конечно, новички больше заняты в быту: на кухне помочь, полы помыть, но все это не сопровождается унижением. Есть дружеская конкуренция между частями и видами войск. Например, десант и «Голани» (моторизированная пехота) всегда друг друга подкалывают, спорят, кто лучше. Это тоже не выходит за рамки идеи о здоровом соревновании. В боевых частях армии нужно служить минимум полтора года, потом — домой, быть резервистом и обычным гражданином.

Тель-Авив мне все еще нравится, но и в других городах неплохо. С Москвой все равно разница колоссальная: муниципалитеты заботятся о том, как все работает, есть велосипедные сети, нормальная транспортная система. Все жалуются на бюрократию, но по сравнению с Россией ее почти нет. В Тель-Авиве безумно вкусная уличная еда и рестораны с национальными кухнями эмигрантов, которые сюда приехали: эфиопская, йеменская, аргентинская и сотни других. Порции здесь огромные, хумус магический. Можно потратить несколько месяцев на гастрономическое исследование Израиля! У каждого, кто сюда переезжает, есть какой-то особенный семейный рецепт. Недавно в стране начало работать приложение вроде Airbnb, только для еды: за небольшие деньги ты можешь прийти на ужин в какой-то дом, и там тебя накормят чем-то уникальным.

Вообще, здесь есть это ощущение сообщества, которого в России, наверное, нет нигде. Люди знают друг друга, соседи общаются, много волонтеров и крутых общественных начинаний, которые поддерживаются всеми. Русские здесь либо включаются в это сообщество, либо оседают в подобии Брайтон-Бич: без языка, с презрением к другим израильтянам и совковым менталитетом. Я думаю, что это бессмысленно, и стараюсь делать так, чтобы мой круг общения был интернациональным. Однажды, когда я жил в Иерусалиме, мне стало тоскливо — этот город сам по себе довольно тяжелый. Тогда я просто прилетел в Россию на пару месяцев: живем в двадцать первом веке, лететь относительно недалеко, так что проблем не было. Все осмыслил и вернулся. В Москве людей парит слишком много ненужного, внешний вид например. Многие вещи, которые кажутся москвичам важными, на самом деле не имеют значения. В Израиле все, кроме ортодоксов (ребята в костюмах и шляпах, которые соблюдают все иудейские традиции), расслабленные. Я думаю, когда я уезжал, у меня сработала интуиция, потому что сразу после моей репатриации в России начался бардак, который продолжается до сих пор. В Израиле меня все устраивает, это прекрасная страна.